ЧАСТЬ III
Ранние империи
Глава 7. Взаимодействие
7.3. Индоевропейцы
7.3.1. Язык
Еще более фундаментальная проблема — это взаимоотношения
между хеттским и другими языками Анатолии, так как таблички из Хаттусы написаны
на нескольких языках, хотя все они адаптированы к месопотамской клинописи.
Кроме того, в них использована форма рассеченного иероглифического письма
(которое не относилось к египетскому типу иероглифов), при том что сами тексты
не на хеттском.
Тексты, действительно написанные на хеттском и двух других
языках региона (лувийском и палайском), демонстрируют некоторые первичные признаки
языковой группы, известной как индоевропейская, на которой сейчас говорит почти
половина населения Земли. Происхождение индоевропейцев и их языков было
предметом основного спора лингвистов почти два столетия. Спор был вызван
комплексом множества весьма различных проблем: расхождением и эволюцией языков,
изменениями в культуре, художественном стиле и гончарном производстве, а также перемещениями
больших групп людей. Однако это отдельные явления, и признаки одного из них не
могут в обязательном порядке использоваться для заключения о других.
Карта 15. Индоевропейские языки Евразии
Когда европейские ученые в конце XVIII века впервые узнали о
сложной индийской истории и культуре, их сразу же поразила схожесть между
мертвыми языками «классической» европейской культуры — греческим и латинским, и
таким же мертвым языком Индии — санскритом, а также тем, что последний оказался
очень близок древним языкам Ирана. Стало ясно, что все эти языки являются
частью основной семьи языков — индоевропейских, имеющих очень похожий синтаксис
и другие структурные черты. Однако они должны были некоторое время быть
изолированы друг от друга, чтобы дать развиться значительным различиям.
Некоторые сходства в индоевропейских языках просто поражают. На санскрите слово
колесница обозначается словом рата, а в латинском слово, обозначающее колесо, —
рота. Основные индуистские боги ясно идентифицируются с хеттскими — их имена с
хеттскими эквивалентами в скобках следующие: Индра (Индара), Варуна (Урувна),
Митра (Митира), Наксатрас (Насатья).
Ряд взаимоотношений в индоевропейской языковой группе
совершенно ясны. В Европе германские, балтийские и славянские языки лежат друг
к другу ближе, чем к итало-кельтской группе. Бесспорно, романские языки —
французский, испанский, португальский, итальянский и румынский — произошли от
латинского, столь же очевидно, что хинди, урду, бенгальский, пенджабский,
маратхи и синти произошли от санскрита.
Историки-лингвисты попытались воссоздать взаимоотношения
между большим числом индоевропейских языков, которые известны сейчас. Структурная
и грамматическая схожесть внутри индоевропейских языков сильна и исключает
любое значительное влияние других языковых групп. Тем не менее развитие во
времени, в особенности принятие «заимствованных слов» и смешение языков (как
это случилось в английском), делает невозможным выстраивание простого
«эволюционного древа». Хотя общие принципы развития языка ясны, существует
почти столько же различных реконструкций этого развития, сколько и ученых,
работающих в данной области.
Ряд лингвистов попытался выделить определенные общие черты
во всех языках, и уже на основе этого реконструировать первоначальный простой
язык (протоиндоевропейский, или PIE), из которого, как считается, вышли все
другие языки. Это в высшей степени рискованная процедура. Сомнения в ее
надежности подтвердились, когда она была использована доя «реконструкции»
латинского языка по существующим романским языкам, — результаты, как и следовало
ожидать, оказались неверными. Эволюция языков — это комплексный процесс и, кроме
общих черт, трудно установить общий рисунок взаимоотношений и развития внутри
семьи индоевропейских языков.
7.3.2. История
Исторические заключения, которые могут быть выведены из
существования индоевропейской семьи языков, еще более неопределенны.
Значительное число предположений вытекало из проблем, общих для Европы конца
XIX века, многие из которых без изменений перешли в XX век. Изменения в
«культуре», отмечаемые новыми обычаями в похоронных обрядах, оружии, керамике и
искусстве, было принято идентифицировать с прибытием новых людей. Слишком
большое внимание к событиям, связанным с «падением Римской империи» в Западной
Европе в V веке н.э., привело к заключению, что эти новые люди были волнами
мигрантов, образовавших отдельные расовые и лингвистические группы.
Расовое мышление создало четкую иерархию внутри этих «рас»,
с германцами, англосаксами и в особенности «арийцами» на ее вершине. Развитие
цивилизации, особенно «классической» греческой, приходилось также
идентифицировать с этими сверхлюдьми. Поэтому индоевропейцы сделались волнами
кочевников-захватчиков из степей Центральной Азии, подавивших слабые
цивилизации и подчинивших себе племена и государства Юго-Западной Азии и Индии.
Первыми из этих пришлых народов стали хетты, которые
вторглись в Анатолию около 1750 года до н.э. и создали здесь первое
«индоевропейское царство». Делались попытки показать, что хетты, как и все последующие
завоеватели, явились с одной «индоевропейской прародины». Считалось, что если
можно будет идентифицировать общие слова внутри индоевропейского языка, то это
даст хорошее представление о словаре, использовавшемся первичными
индоевропейцами, которые говорили на PIE. Утверждалось даже, что многие из
этих, оригинальных или «ур-слов», имели отношение к деревьям и животным, но не
к урожаю и овощам, и это будто бы «доказывает», что самые ранние индоевропейцы
были кочевниками.
На самом деле существует очень немного слов, которые имеют
общий корень во всех индоевропейских языках. Общности, определенные в PIE,
похоже, в большинстве своем абсолютно случайны. Например, считается, что PIE
дает общий корень для слова «масло» — но не «молоко», «снег» — но не «дождь»,
«ноги» — но не «руки». С логической точки зрения абсолютно неверным будет
предположение, что если санскритское слово «колесница» и латинское слово
«колесо» похожи, то первые индоевропейцы тоже должны были иметь колесницы.
Проблемы, связанные с подобными линиями аргументов, хорошо проиллюстрированы
двумя влиятельными теориями о индоевропейцах. Основным защитником теории
миграции индоевропейцев является Мария Гимбутас, которая идентифицировала их с
«курганской культурой», появившейся в степях южной Украины и России около 4000
года до н.э. Она связана с характерными захоронениями в курганах и особыми
типами керамических кубков и бронзового оружия. Эта культура позднее была
найдена в Европе. Однако невозможно составить простую связь между собственно
культурой, языком и миграцией людей. Равно вероятно, что данная культура была
представлена характерным набором религиозных верований, которые медленно
принимались по Европе без какого-либо перемещения людей. С другой стороны,
мигрировать могла малочисленная военная элита — но это не могло бы оказать
сильное воздействие на язык. Как мы увидим в следующей главе, попытка создать
«кельтский» мир в Европе в первом тысячелетии до н.э. с общей культурой и
набором языков, была чревата подобными же трудностями.
Вторая теория выдвинута Жоржем Дюмезилем, который настаивал,
что индоевропейские языки и общественные структуры отразили существование
социальной триады: священников, воинов и земледельцев, и что они выделились из
общего фона с того момента, когда это разделение обнаружено во многих обществах
Европы и Индии. Эта идея на самом деле несовместима с идеей
кочевников-захватчиков, так как группы кочевников не имели столь сложного
социального деления. Такое деление также является типичным для многих обществ
на определенном уровне развития, и вполне проявляется в культурах, которые не были
индоевропейскими — например, в Японии либо у народов, говоривших на семитских
языках. Нет также и подтверждений существующим предположениям о том, что
индоевропейские общества чем-то отличаются от других — к примеру, ранние
семитские общества Месопотамии демонстрируют те же черты.
Альтернативу этим теориям создал британский археолог Колин
Ренфрью. Его теория основана на природе ранних анатолийских языков. Они показывают,
с самого раннего из отмеченных моментов, датированного примерно 1700 годом до
н.э., присутствие большого количества элементов не-индоевропейских языков,
включая хаттусский, хурритский, западно-семитский, аккадский, эламитский,
шумерский, урартский и позднее арамейский языки, а также элементы
индоевропейских языков — хеттского, лувийского и палайского. Ясно, что эти
«анатолийские» индоевропейские языки архаичны и содержат некоторые
грамматические формы и конструкции, которые или исчезли очень рано, или никогда
не присутствовали в других индоевропейских языках. Поэтому некоторые лингвисты
считают, что «анатолийские» языки отщепились от PIE задолго до того, как
последний оформился и создал отдельную группу внутри обширной «хеттско-индоевропейской»
группы языков. Вполне возможно, что эти анатолийские языки имеют очень глубокие
корни в регионе — и, может быть, один из этих языков принадлежал первым группам
земледельцев в мелких городках, таких как Катал Гуюк.
Возможно, индоевропейский язык появился в Анатолии и проник
в Европу с первыми сельскими общинами около 5000 года до н.э. Затем индоевропейские
языки постепенно отдалились друг от друга по мере расселения людей, их
интегрирования в существовавшие группы, а также по мере колонизации новых
земель. На этом этапе некоторые группы в Европе, еще не перешедшие к обработке
земли, сохраняли свои старые языки — например, баски и народы крайнего севера
Шотландии, чьи языки явно не относятся к индоевропейской группе. Другие не
индоевропейские языки в Европе, такие как венгерский, финно-угорский и
эстонский, вошли в употребление много позднее.
Эта теория учитывает и эволюцию других групп, представлявших
собой части огромной смеси людей и языков, существовавших в регионе Анатолии,
Кавказа и южной Россия, также передвигавшихся в Европу — хотя они не были
идентифицированы с какой-либо особой археологической «культурой». Не было
никаких волн индоевропейцев, накативших на цивилизованный мир с «прародины», из
степей, и принесших с собой особую социальную структуру и свои уникальные
языки.
7.3.3. Индия
Проблемы, вызванные идентификацией индоевропейцев с
воинственными воинами из степей, использовавшими колесницы и лошадей, чтобы сломить
существовавшие цивилизации, хорошо проиллюстрированы историей Индии. От периода
после падения цивилизации долины Инда около 1700 года до н.э. и до начала
первого тысячелетия археологических свидетельств почти не осталось. Похоже, что
единственный доступный нам источник информации об этом периоде — это «Ригведа»,
или «Стихи Знаний», — более тысячи поэм, посвященных различным богам,
написанных на санскрите. Они не были записаны примерно до 600 года до н.э., но считается,
что в течение тысячи лет сохраняли традицию устной передачи. Они могли
дополняться брахманами — священниками-комментаторами, которые всячески
стремились возвысить роль своего сословия. Кроме того, существуют гораздо более
философские и сложные «Упанишады» — собрание из более сотни
текстов/составленное около 800 года до н.э. «Ригведа», похоже, объединяет
предания о завоевании темнокожего племени даса — слово, которое позднее стало
означать «раб» — народом, использовавшим колесницы, лошадей и бронзовое оружие.
Группы завоевателей были организованы в племена,
возглавляемые раджами или царями, среди их выделялась знать, известная как
арваны. Большинство людей принадлежали к сословию вайшья и жили патриархальным
обществом, в котором только сыновья имели право наследования и выполнения
религиозных погребальных обрядов. Завоевание даса имело место в «Земле Семи
рек», которая, вероятно, находилась в Пенджабе, а сами завоеватели, вероятнее
всего, ничего не знали о Ганге.
В руках европейских ученых XIX века эти источники были
использованы для создания легенды о расовом превосходстве светлокожих
праевропейцев, использовавших лошадей и колесницы, чтобы смести существовавшие цивилизации,
разрушив их и установив свою собственную характерную культуру. Когда в начале
XX века была открыта цивилизация долины Инда, немедленно было признано, что
она, должно быть, была разрушена волной индоевропейских захватчиков — даже дата
разрушения (около 1700 г. до н.э.) подходила к такой картине. Однако язык цивилизации
долины Инда нам неизвестен. На самом деле нет причин, по которым именно
индоевропейцы могли создавать социальные организации на юго-западе Азии и на
территории нынешнего Ирана. Тщательное прочтение «Ригведы» показывает, что в
действительности нигде не упоминается о вторжении — говорится только о битвах.
История, содержащаяся в этих текстах, может равно хорошо относиться к
установлению контроля над группами крестьян группой военных аристократов (ариями),
которая появилась внутри существовавшего общества и имела свою, очень четко
определенную культуру и ценности элиты. В такой интерпретации четкие связи
между санскритом «Ригведы» и самым ранним из произведений религиозной
литературы, древнеиранской «Авестой», устанавливаются не от легендарного
арийско-индоевропейского вторжения, а от сходства культур, существующих внутри
элиты.
